Сестре Шуре

Ах, как много на свете кошек,
Нам с тобой их не счесть никогда.
Сердцу снится душистый горошек,
И звенит голубая звезда.

Наяву ли, в бреду иль спросонок,
Только помню с далекого дня -
На лежанке мурлыкал котенок,
Безразлично смотря на меня.

Я еще тогда был ребенок,
Но под бабкину песню вскок
Он бросался, как юный тигренок,
На оброненный ею клубок.

Все прошло. Потерял я бабку,
А еще через несколько лет
Из кота того сделали шапку,
А ее износил наш дед.

Федерико Лорка
ПРОЩАНИЕ

Если умру я -
не закрывайте балкона.

Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)

Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)

Если умру я -
не закрывайте балкона

Осип Мандельштам
Импрессионизм

Импрессионизм
*************

Художник нам изобразил
Глубокий обморок сирени
И красок звучные ступени
На холст как струпья положил.

Он понял масла густоту, -
Его запекшееся лето
Лиловым мозгом разогрето,
Расширенное в духоту.

А тень-то, тень все лиловей,
Свисток иль хлыст как спичка тухнет.
Ты скажешь: повара на кухне
Готовят жирных голубей.

Угадывается качель,
Недомалеваны вуали,
И в этом сумрачном развале
Уже хозяйничает шмель

Саша Черный
ВЕСНА

На перевернутый ящик
Села худая, как птица,
Дылда девица,
А рядом плечистый приказчик.
Говорят, говорят, в глазах пламень и яд.
Вот, вот она в него зонтик воткнет,
А он шватит ее за тощую ногу
И прийдя окончательно в раж
Закинет ее на гараж,
Через дорогу.
Слава богу, все злые слова откипели,
Заструились тихие трели.
Он ее взял, как хрупкий бокал,
Деловито за шею,
Она повернула к злодею свой щучий овал...
Три минуты ее он лобзал
так, что камни под ящиком томно хрустели,
А потом они яблоко ели:
Он куснет, а после она...
Потому что весна!

Иоганн Гете
УШЕДШЕЙ

Так ты ушла? Ни сном ни духом
Я не виновен пред тобой.
Еще ловлю привычным слухом
Твои слова и голос твой.

Как путник с беспокойством смутным
Глядит в бездонный небосвод,
Где жаворонок ранним утром
Над ним - невидимый - поет;

Как взгляд мой, полный нетерпенья,
Следит - сквозь чащи - даль и высь,
Так все мои стихотворенья
"Вернись! - безумствуют.- Вернись!"

перевод О.Чухонцева

Владимир Маяковский
АМЕРИКАНСКИЕ РУССКИЕ

Петров Капланом за пуговицу пойман.
Штаны заплатаны, как балканская карта.
"Я вам, сэр, назначаю апойнтман.
Вы знаете, кажется, мой апартман?
Тудой пройдете четыре блока,
потом сюдой дадите крен.
А если стриткара набита, около
можете взять подземный трен.
Возьмите с меняньем пересядки тикет
и прите спокойно, будто в телеге.
Слезете на корнере у дрогс ликет,
а мне уж и пинту принес бутлегер.
Приходите ровно в севен оклок,-
поговорим про новости вгороде
и проведем по-московски вечерок,-
одни свои: жена да бордер.
А с джабом завозитесь в течение дня
или раздумаете вовсе -
тогда обязательно отзвоните меня.
Я буду в офисе".
"Гуд бай!"- разнеслось окрест
и кануло ветру в свист.
Мистер Петров пошел на Вест,
а мистер Каплан - на Ист.
Здесь, извольте видеть, "джаб", а дома "цуп" да "цус".
С насыпи язык летит на полном пуске.
Скоро только очень образованный француз
будет кое-что соображать по-русски.
Горланит по этой Америке самой
стоязыкий народ-оголтец.
Уж если Одесса - Одесса-мама,
то Нью-Йорк - Одесса-отец.
1925

Источник: http://www.RussianAmerica.com